Яндекс.Метрика
Godunov_01.png Godunov_02.png Godunov_03.png Godunov_04.png Godunov_05.png Godunov_06.png Godunov_07.png Godunov_08.png Godunov_09.png Godunov_10.png Godunov_11.png Godunov_12.png Godunov_13.png Godunov_14.png Godunov_15.png Godunov_16.png Godunov_17.png Godunov_18.png Godunov_19.png Godunov_20.png

 

Комедия о настоящей беде

Вот уже десять лет работает в Александро-Невской Лавре Санкт-Петербургский «Театр народной драмы» (театр основан более 20 лет назад). В его репертуаре – более десятка спектаклей с народным звучанием.

В 2013 году публику порадовала очередная театральная премьера – «Борис Годунов». Эта постановка сразу привлекла внимание: руководитель театра Андрей Грунтовский был отмечен премией за лучшую режиссёрскую работу на VI православном театральном фестивале в Санкт-Петербурге, а Елена Дельвер, исполнившая роль марины Мнишек, завоевала приз за лучшую женскую роль. Бориса Годунова сыграл Роман Тихомиров, а Гришку Отрепьева – Евгений Гуреев. Спустя некоторое время в духовно-просветительском центре «Святодуховский» зрители смогли увидеть киноверсию спектакля. известный театральный критик Наталья Семёновна Серёгина отозвалась о премьерном кинопоказе как о неординарном событии в культурной жизни города. Представляем вниманию читателей её рецензию.

Этот театр играет в пространстве точки. Может быть, из-за малого пространства этой сцены, в прошлом Святодуховского храма. Малое пространство сцены, однако, не ограничивает пространство действия, напротив, подчёркивает его бесконечность.

В спектакле «Борис Годунов» используется пространство площади сундука в центральной точке зрительской перспективы, в которой происходит действие, и пространство России, воображением зрителя уместившейся на подлинной географической карте, составленной царевичем Феодором Борисовичем и изданной в Амстердаме в 1613 году Гесселем Герритсом. Пушкин построил на этом историческом факте сцену «Царские палаты»: «Царевич, чертит географическую карту» –  Чертёж земли московской;
наше царство
Из края в край. Вот видишь:
тут Москва,
Тут Новгород, тут Астрахань.
Вот море,
Вот пермские дремучие леса,
А вот Сибирь…

Между этими точками – «точкой» сундука и плоскостью карты создано третье смысловое измерение: «театр теней», возникающий в отражении сценических фигур на карте России. На сцене – персоны, изображаемые актёрами, а толпа означена куклами, «работающими» над ширмой кукловода и тенями, отражающимися на экране (кукловод – Владимир Матросов, получивший на последнем пасхальном фестивале диплом «За высокое мастерство в работе с куклами в спектакле «Борис Годунов»). Кукловод одинаково блистательно интонирует на русском народном наречии и на французском и немецком – в сцене битвы (идея: эти иностранные фразы могли бы звучать и в подлинном пушкинском тексте, и в переводе на русский в привычной нам, например, монотонной до пародийности, интонации переводчика по кассетам заграничных фильмов, наводнивших наши видеотеки в период перестройки).

Особо отметим работу Евгения Гуреева (Самозванец) и Евгении Дельвер в роли Марины Мнишек. В дуэте Григория и Марины живо представлена не просто борьба простодушного влюбленного претендента на российский престол и расчётливой соблазнительницы, но противостояние России и Запада, пытающегося быть кукловодом русской истории. Не случаен, стало быть, образ кукол и кукловода, читаемый в этом контексте.

Сундук в воображении зрителя – и трон Бориса, и стол в корчме и в покоях Шуйского, фонтан в сцене Марины и Самозванца. Движение актёров едва выходит за границы его прямоугольника. Но, отражаясь на карте-экране, это движение создает многомерность акцентов. Тень Самозванца заполняет пространство экрана («Кто на меня? Пустое имя, тень...»; «Тень Грозного меня усыновила»), тень кукол – зеркально множится, становится толпой. В сцене кельи Чудова монастыря Пушкин делает ремарку: «Григорий, спящий». Обычно думают, что он лежит где-то в углу, а главное – монолог Пимена. В этом спектакле, на протяжении всего монолога Пимена, он забылся мучительным сном: одна нога свисает с сундука, едва доставая до пола, голова неловко провисает с другого края, другая нога согнута, тенью-горой возвышаясь на карте России. Естественное обоснование первой фразы Григория:

Всё тот же сон! возможно ль? в третий раз!
Проклятый сон!.. А все перед лампадой
Старик сидит да пишет…

Андрей Грунтовский исполняет три роли: Пимена, Патриарха, Юродивого, в рисунке которых главное – мысль о Руси. Они составляют единый сквозной образ русской святости, проявляющийся и в традиции понимания русского юродства. В связи с ним вспоминается, по контрасту, образ юродивого, святотатственно осквернённого с позиций этой традиции режиссёром (Владимир Мирзоев, фильм «Борис Годунов», 2011) выбором исполнителя, обременённого болезнью, при которой разум помутнён.

В режиссуре А. Грунтовского «натуральный» актёрский материал используется противоположным образом: так, Царевна Ксения и Царевич Федор – Лидия Скударева и Фёдор Грунтовский – играют не только красотой и природной своей юностью, совпадающей с возрастом своих персонажей, но и точной, народной интонацией роли.

Ещё один сквозной – звуковой образ спектакля – русская народная песня, то лихая, то протяжная, и топот русской пляски, энергия которой заостряется в воинской пляске с приёмами устрашающего верчения то шашки, то дубины в руках актёра. Актёры театра Грунтовского владеют манерой фольклорного пения и стилями кулачного боя, в течение многих лет оттачивая своё мастерство в школе Грунтовского. Андрей Грунтовский — не только главный режиссёр и художественный руководитель театра, он ещё и писатель, поэт (вышли книги «Плотницкое дело» и «Материк Россия»), преподаватель, исследователь и автор книг по истории и приёмам русского кулачного боя.

Известно, что Пушкин, по методу Шекспира, строил свою пьесу на сопряжении трагического и комического, опираясь на традиции народного театра, мотивы русского фольклора. Это служит основой ряда постановок в фольклорном ключе, например, в театре на Таганке у Любимова, где на сцене выступал ансамбль Д. Покровского, создававший песенные «прослойки» в спектакле. У Грунтовского все исполнители ролей владеют народной манерой пения и песенным репертуаром. Они поют протяжные и разудалые казачьи песни, окрашивая действо в «густые» народные тона, кстати, не только в «Борисе Годунове», но и в других спектаклях театра, которые на ежегодных Пасхальных фестивалях отмечены премиями за лучшее музыкальное оформление спектакля, за лучшую режиссуру, за лучшую драматургию спектаклей (поставленных по сценариям Грунтовского).

Костюмы в спектакле – обычные русские рубахи, да шапки-папахи, без специально подобранных костюмерами реквизитов. Похоже, что эти «костюмы» – просто из личного гардероба актёров, какие они могут носить и в жизни. Нет в этом спектакле переносов в «сегодняшний день», заполонивших сегодняшнюю сцену по мании режиссёров, силящихся актуализировать исторические сюжеты. Но при осовременивании «Бориса Годунова» как раз обнуляется четвёртое измерение – историческое, а оно у Пушкина тоже действует как одно из измерений драматургии. Пусть нам покажут Бориса, но не всякого, кто окажется в Кремле, а именно Годунова. Мы сами «странспонируем» в современную историческую тональность, в которой сегодня, каждый раз именно сегодня, постигается значимость пушкинских пророчеств.

Особо скажем о пушкинском тексте в звучании спектакля. Актёры не актёрствуют, произнося и вслушиваясь в строки трагедии, и слушатель вместе с ними вновь и вновь поражается точности пушкинских диагнозов, многие из которых вспыхивают, в который раз, новыми нюансами и глубокими историческими смыслами, звучат словно опять и опять заново и впервые.

Русский театр происходит не только из переводных пьес XVII века на библейские темы, и не только из народных скоморошин, но ещё из церковных действ православных служб, связанных с историческими сюжетами христианского мира и Древней Руси. Церковные тексты и праздники были хранителями исторической информации, вложенной в песнопения церковных служб – начиная от службы о Борисе и Глебе, Сергии Радонежском (со стихирой о Куликовской битве), Михаиле Черниговском и боярине его Феодоре и, конечно, о царевиче Димитрии (канонизация царевича Димитрия состоялась в 1606 году по инициативе Василия Шуйского). И можно думать, что «Борис Годунов» сложился на основе знакомства Пушкина с текстом служб, посвящённых дням празднования памяти святого царевича Димитрия.

Вскоре по приезде в Михайловскую ссылку Пушкин оказался в Святогорском монастыре. Что привлекло здесь внимание Пушкина? Конечно, книги, что хранились в сундуках (обычное место хранения книг в древности, чтобы спасти их при пожаре или нашествии иноплеменников – вот, возможно, откуда и «многосмысленный» сундук в спектакле Грунтовского).

Открывает Пушкин «Минею», конечно же, на 19 октября – день основания Лицея – а там служба царевичу Димитрию, написанная древним певческим стихом:

«Яко цвет краснейши, от царска прозябл еси корене,
прекрасне Димитрие, обагрением страдания твоего,
яко царскою порфирою, обагрился еси кровию»…

Видимо, в момент первого прочтения этих древних стихов и возник замысел Пушкина. Оставалось только переплавить древнерусский стих в стих «Бориса Годунова». Пушкин писал, что источников у него не было, кроме «Истории» Карамзина и летописей (письмо Жуковскому от 17 августа 1825 года). Про «Минеи», как источник, он умолчал, значит, утаил. Можно видеть, что стих Пушкина впитал не только исторические образы текста древнего поэта, но его лексику и даже ритмикометрический рисунок.

9 августа 1824 года Пушкин приезжает в село Михайловское. В январе 1825 года навестивший поэта И. И. Пущин видит у него в доме игумена Святогорского монастыря Иону и на столе у Пушкина замечает церковную книгу «Минеи». В декабре 1824 года А. С. Пушкин делает подготовительные заметки к «Борису Годунову», озаглавив их «Убиение Св. Димитрия». Этот заголовок напоминает заголовок службы святому царевичу Димитрию (например: «Убиение святого и праведного страстотерпца благоверного царевича Димитрия»). 13 июля 1825 года поэт сообщает П. Вяземскому заголовок нового сочинения «Комедия о настоящей беде Московскому государству, о царе Борисе и о Гришке Отрепьеве. Писал раб Божий Алекс. сын Сергеев Пушкин в лето 7333 на городище Ворониче» (VII,290).

Убиение царевича Димитрия Пушкин считал одним из узловых сюжетов русской истории, стоящих у истоков «величественной драмы» Смутного времени. В письме к П. Я. Чаадаеву от 19 октября 1836 года Пушкин пишет: «...величественная драма, начавшаяся в Угличе и закончившаяся в Ипатьевском монастыре, – как, неужели всё это не история, а лишь бледный и полузабытый сон?» (Х, 867).

В последнем издании служебных «Миней» 70-80 годов XX века опубликованы полные тексты всех трёх служб царевичу Димитрию – на 19 октября, 15 мая и 3 июня. Авторы этих служб неизвестны, за исключением одного из канонов, в акростихе которого читается «САВАТИЕ». Среди авторов и инициаторов написания жития царевича Димитрия предположительно упоминаются Патриарх Гермоген, князь Симеон Шаховской, а также Димитрий Ростовский.

В назывании трагедии «комедией» можно видеть архаический источник – жанр, с которого начинается старинный русский театр. Театральные сочинения Димитрия Ростовского, пьесы для театра царевны Софьи, царевны Натальи назывались комедиями, но были посвящены серьёзным темам церковных праздников, приуроченных к тому же дню церковного календаря.

И, может быть, образ поэта, передающего свиток со стихами Самозванцу – знак тайного указания на преемственность текста «Бориса Годунова» от некоего поэта-предшественника. Кстати, в постановках «Бориса Годунова» эта сцена, как правило, игнорируется.

Проведённое нами сличение текста служб святому царевичу Димитрию и «Бориса Годунова» выявило сходство их лексики и образного строя. Таким образом, получается, что главное произведение русской драмы находится в цепочке от ранних пьес русского театра, возникло по мотивам служб царевичу Димитрию и может быть также приурочено к дню, когда совершалась эта служба – 19 октября.

Трагедия А. С. Пушкина «взошла» из множества исторических составляющих, среди которых, по-видимому, были тексты церковных служб царевичу Димитрию, потому и «Комедия о царе Борисе и о Гришке Отрепьеве» вписывается в код русской православной драматургии. Театр, заявляющий себя народным и православным, и не мог найти лучшего источника для укрепления своих художественных позиций.

Доктор искуствоведения,
профессор РИИИ
Серегина Н.С.

Комментарии (0)




Разрешённые теги: <b><i><br>Добавить новый комментарий: